Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

Капитан рассмеялся. Улыбнулись и трое спецназовцев, разбирающих по соседству с ними снаряжение. Они возились тут же, у разбитой получасом ранее палатки, и все слышали.

– Лейтенант, ты себя слышишь? Какая преисподняя? Я до службы знаешь, на какую глубину опускался по подземным проходам? До десяти километров! И знаешь, что есть под землей? Реки, озера, водоросли в воде бесцветные, рыбы безглазые… Это да, есть! А вот животных в глубине нет! И тепла там нет! Какая преисподняя, какой, к чёрту, сатана?

– А ты посмотри на кирпичи, посмотри, глаза протри, капитан! – Пиков тыкал пальцем в оплавившиеся и закопченные кирпичные обломки. – Девчонки этих солдат в тот момент были здесь и всё видели. И говорят, что пламя из трубы ударило вверх. Правда, беззвучно…

– Да показалось им! Солнце светило..

– А пожарная машина? ЗИЛ!

Капитан почесал русоволосый затылок.

– Машина – это да! Смотрел я обломки. Действительно, это не показалось… Опять же, трое солдат ведь пропали. Тут ты, лейтенант, прав! Но гадать мы не будем – ответ найдём там, под землей.

Сзади раздался щум автомобильного мотора – к ним подъезжал УАЗ с подполковником Поперечным.

– Ну, как у вас? – спросил Поперечный, вылезая из машины и вытирая платком пот со лба. – В Каменоломнях уже готовы – двери в подземные проходы открыли, ждут команды.

– Да и мы сейчас будем готовы, – капитан отправился к своим подчиненным. Перебросился с ними несколькими фразами и вернулся. – Через полчаса можно начинать.

– Товарищ подполковник! – Пиков выглядел взволнованным. – Петр Петрович, может быть, подождем, пока Шувалов что-нибудь в церковных архивах не найдет?

– Да министерство торопит! – Поперечный досадливо махнул рукой. – Министр ежедневно утреннее совещание начинает с вопроса – что там в Даниловском?

– Опасно, товарищ подполковник!

– Да будет вам! – вмешался в их разговор командир спецназа. – Нет никакой опасности, которую мы не смогли бы победить!

Поперечный и Пиков смотрели на смеющиеся лица «эдельвейсовцев» и неясное предчувствие сжимало их сердца.

У армейцев-«подземников», конечно, был опыт работы под землей. А у офицеров ГСР – опыт расследования аномальных проявлений, и этот опыт говорил им, что нужно бы подождать. Но министр требовал…

– Вот что, капитан… – отведя в сторону спецназовца, сказал Поперечный. – Я тебе приказывать не буду. Считаешь, что можно начинать операцию – начинай! Только будьте очень осторожны, и всё время поддерживайте связь с нами. Обо всём докладывать! И при первых же непонятках – немедленно обратно! Возвращайтесь сразу же!

Обратно не вернулся никто из группы капитана. И из второй группы – тоже.

Через три дня, предварительно позвонив, вернулся из Киева старший лейтенант Шувалов. С ним приехали несколько церковных иерархов. Служки, сопровождающие их, горбились под тяжестью какого-то снаряжения, которое они привезли с собой.

В этот же день приехала также группа учёных из Российской Академии Наук.

После разговора с ними на следующий день Поперечный связался по телефону с генералом Терюхиным, который так и не выбрался в Даниловский. Доложив все обстоятельства дела и выводы ученых, он выслушал генерала и отдал приказ собираться.

У остатков трубы остались лишь священнослужители.

Их Докладной записки на имя министра обороны России:

«… И таким образом, вмешательство офицеров ГСР было полностью обосновано и правомерно.

Изучение вопроса дало следующие результаты.

До возникновения на территории Ростовской области первых поселений беглых крепостных крестьян здесь были пустые земли. Народы, ранее проживающие здесь и занимавшиеся скотоводством, к тому времени исчезли.

Если рассматривать историю народов ретроспективно, то это – половцы, до них – печенеги, еще ранее – скифы.

Вопрос точного времени их проживания здесь может быть уточнен, но для расследования неважен. Так как каменных храмов эти народы не строили (справка доктора исторических наук Гагарина Г. Ю. прилагается).

Проведённые же археологические исследования (после исчезновения в подземных пустотах отделения «Туннель» группы «Эдельвейс» спецназа военной разведки, а до этого гражданских лиц) дали неожиданные результаты. Обломки камня, найденные в земле возле трубы, по словам стариков – кусочки стен снесенного в 13-м веке языческого храма. Проведенные экспертные исследования и химические анализы показали, что геологическое происхождение камня – Юго-западная часть Африки, остатки раствора кладки имеют возраст около двух с половиной тысяч лет, что позволяет сделать следующие выводы.

Материал для строительства древнего храма был привезен из Африки, примерный район происхождения горной породы – Берег Слоновой Кости, примерно в 5-м веке до новой эры.

Тогда же и был возведен храм на месте отверстия, ведущего вглубь под землю, причем само отверстие было частью алтаря храма.

В то время в данном регионе жили племена предков скифов, однако сведений о том, кому они поклонялись, не сохранилось. По всей видимости, культ, вещественным выражением которого был древний храм, к народам, проживавшим на территории нашей страны, отношения не имеет.

По некоторым данным, очень скупым, сохранившимся в некоторых трудах первых исследователей Африки – европейцев, до их появления в Западной Африке здесь существовал некий древний религиозный культ. Его современная разновидность – афро-американский языческий культ вуду (или воду).

В архивах Киево-Печерской лавры (первые летописи монахов) есть лишь короткое упоминание о храме на месте нынешнего поселка Даниловский. По словам архиерея Никодима, в одной из таких летописей говорится: «Антихрист же имеет не только множество имён, но и также излюбленных мест обитания. И самое любимое место это – близ Дона-реки. Там на сатанинском холме имеется адский зев, и скрыт этот зев, ведущий глубоко под землю, в пекло адово, в храме язычников, человеческому врагу поклоняющихся и слугами его являющимися. И имеют потому они облик сатанинский – сами из себя черные, со звериными клыками и блестящими глазами».

Иерархи церкви категорически отказались предоставить летопись, чтобы можно было скопировать текст дословно. Но отец Никодим своим словом поручился, что смысл записи передан им совершенно точно. Летопись же эта, по его словам – особая, писалась одновременно с «Повестью временных лет», но не Нестором, а другими монахами, и с тех пор особо охраняется.